Я никогда не буду довольна своей работой
Шамиль (Владимир) Матвеев
С Иман Валерией Пороховой беседовал Шамиль (Владимир) Матвеев, редактор сайта "Ислам и Коран в России"
— Иман, Вы сейчас работаете над новой редакцией своего "Перевода смыслов Корана". Во-первых, когда эту работу можно ждать в уже напечатанном виде? Во-вторых, расскажите, почему потребовалось перерабатывать текст перевода?
— Книга может выйти в свет, иншааллах, иншааллах, самое раннее - это 1 апреля. Это будет третья редакция и уже шестое издание моего перевода. Почему потребовалась новая редакция? Я расскажу. Это чрезвычайно важно и принципиально. Сколько бы человек не занимался Кораном - он всегда будет им заниматься. Это то Писание, которое требует своей степени совершенства. Совершенство - это понятие без степени. А вот когда существует степень - это значит, что мы дойти до совершенства, безусловно, не можем, совершенно только то, что создано Всевышним, но мы можем претендовать хоть на какую-то малую степень приближения к тому, что называется совершенством.
— Я встретилась с очень важным для меня человеком, доктором Хусейни. Он ректор Каирского университета, ректор Дубайского университета и Исламабадского университета в Пакистане. Это высочайше образованный человек. Советник президентов Назарбаева и Акаева. Он египтянин. Это человек, владеющий высочайшим научным знанием, как светский человек, и высочайшим религиозным знанием, т.е. тем что мы в России называем богословием. Когда я ему рассказала, что перевожу хадисы - он сказал: «Ни в коем случае! Кончайте это. Вот 200 хадисов перевели и хватит. Вам нужно заниматься до конца своей жизни коранистикой и только, для того, чтобы, когда вы в конце своей жизни будете призваны Аллахом, вы знали, что оставляете за собой нечто, приближающееся к совершенству». Вот это были его слова, которые для меня принципиально очень важны. Его авторитету я очень доверяю и научному, и богословскому и чисто человеческому. Поэтому я решила для себя, что теперь буду заниматься только коранистикой.
— Сейчас вышел совершенно изумительный справочник-подстрочник по переводу Корана, Института Корана г. Медины в Саудовской Аравии. Выполнен он самыми крупными мужами научного исламоведения. Что мне нравится в нем? Он сочетает в себе подстрочник Крачковского с высоким научным продвижением вперед к нашему времени. Крачковский, к сожалению, делал перевод в начале XX века. А это уже книга с накопленным научным знанием, причем, именно лингвистическим знанием, со спецификой того или иного слова и его коранического окружения. Что у нас плохо - это практика, когда при переводе Корана лингвист, встречается с одним словом - он вносит его в компьютер, а при встрече с ним в следующей суре - опять вызывает это же значение слова. Это неправильно, потому что кораническая полисемия настолько обширна, что часто одно и то же слово во второй суре имеет, например, одно значение, в четвертой суре - второе значение, в шестьдесят первой - оно же имеет третье значение, никак не увязанное с предыдущими значениями. Это арабский язык! И эмоциональная окраска, и концептуальная точность - они совершенно различные в разных сурах Корана.
— Этот справочник, который создавался в течение очень многих десятилетий, дал действительно очень хороший результат, и это издание для меня сейчас служит ориентиром. Я подвергла мой перевод правке: это подстрочное сопоставление, была выровнена смысловая значимость. Я же не могу претендовать на ту смысловую значимость, на которую претендовала группа из 15 человек самых крупных арабистов всего мира - их авторитет непререкаем на сегодняшний день. В голове одного человека это не может уложиться. Может быть, через 50 лет появится новый авторитет, и мы будем выравнивать текст по нему, но это будет делать уже следующее поколение. На начало третьего тысячелетия - это лучшее, что есть, и сейчас все переводы Корана в мире будут выровнены по этому справочнику. Сравнивая свой текст со справочником, я увидела, насколько мой перевод был близок к этому. Я была счастлива и исполнилась сильной благодатью - мне все-таки что-то удалось постичь. Но я выровняла те места, которые вызывали у меня сомнение. Это те места, где перевод Крачковского, Саблукова, Абдуллы Юсефа Али, Артура Арбери, Мармадюка Пиктхола расходились - справочник же дал тот вариант, который наиболее приемлем и это для меня очень важно. Я была всегда в какой-то неуверенности, меня волновало, печалило, огорчало, что я не могу найти в каких-то местах перевода адекватность. Я не арабка и, тем более, не могу претендовать на ту адекватность, которую может дать целая группа величайших арабистов.
— Каждый раз при очередном редактировании я выравниваю свой текст и на благозвучие. В моем переводе - рифмованная проза, а именно в рифмованной прозе и был низведен Коран. Я же писала стихи всю жизнь. Дар стихосложения, очевидно, дается Господом. Теперь я смогла, благодаря моему возрасту, а мне много лет, выровнять перевод по благозвучию. Благозвучие - это еще и возраст, безусловно.
— Я выровняла свой текст по благозвучию, по смысловой и по концептуальной значимости. Но я могу сказать, что, безусловно, это не окончательный вариант, это всего лишь третья редакция. Будет четвертая, пятая - пока Аллах мне позволит жить на этой земле. Думаю, будет еще много редакций.
— Вы никогда не будете довольны своей работой?
— Я никогда не буду довольна своей работой! Вы "положили палец" на то место, которое для меня принципиально. И это увязано с Господним Словом Корана - оно настолько совершенно, что каждый раз, когда я открываю Коран, удивляюсь, как же я раньше не увидела что-то важное. А страниц очень много и объем чрезвычайно большой. Я никогда не буду довольна! И я надеюсь, что этим дальше будет заниматься Халид - мой сын, который уже сейчас очень полезный помощник в редакции. Чувство языка у него генетическое. Он уже сейчас свободно говорит на английском, французском и арабском языках, а Аль-Джазира - это его любимые телепрограммы и новости. Эта генетическая преемственность в лингвистике и филологии поможет ему после того, как я уйду в другую жизнь, продолжить мою работу.
— Вы не можете состязаться с группой величайших арабистов. Вы одна. Но существует также современный русский перевод Корана М.-Н. Османова, перевод смыслов. Поэтому существует и сопоставление его и вашего перевода. Люди их сравнивают. Вы не пробовали с ним сотрудничать?
— Не пробовала, и скажу почему. Во-первых Османов не арабист, а фарсист, его язык - фарси. Во-вторых, я могу назвать перевод Османова редакцией перевода Крачковского. У него на две трети - идут ссылки на Крачковского. Это отредактированный и поправленный перевод Крачковского. Но Крачковский был арабистом мирового уровня и я считаю подстрочнный перевод Корана Крачковского - шедевром из всего того, что было переведено раньше. После Крачковского, другого такого перевода еще не было.
— В интернете, например, постоянно появляются мнения, это мнения обыкновенных людей, что перевод Крачковского устарел.
— Нет. Перевод Крачковского не устарел. У Крачковского есть вещи, которые могут быть выправлены в соответствии с авторитетом этой группы высочайших специалистов, арабистов всего мира - авторов справочника, о котором я говорила. Крачковский, как переводчик-одиночка, он до сих пор не имеет себе равных! Я это говорю с полной ответственностью. Когда я занялась переводом Корана - для меня Крачковский был самым большим авторитетом из русских ученых. У меня был перевод Веревкина, у меня был Казимирский-Бернштейн, у меня был, безусловно, Шимовский, был Саблуков, у меня было все, кроме перевода Османова. Перевод Османова вышел в свет позже моего. И я вам скажу: лучше перевода Крачковского - перевода не было. Но, у меня на столе лежит перевод Крачковского, и я вижу сейчас, что там есть, хоть не так уж и много, но очень мощные ошибки - ошибки концептуальные. Например, что "нельзя наследство брать у женщин". Хотя в Коране идет текст о том, что "нельзя самих наследовать женщин", т.е., например, когда у вас умирает брат, вы не можете наследовать его жен, это не правило - брать после смерти брата его жену себе в жены. Есть и еще несколько действительно очень важных концептуальных ошибок, имеющих отношение к шариату. Вероуставных ошибок! А это очень важно. Эти ошибки связаны с синтаксисом арабского языка. Но я считаю Качковского очень порядочным человеком, который при жизни не разрешил напечатать свой перевод. Я абсолютно равнодушна к другим переводам. Например, перевод Шумовского я считаю небрежным - нельзя так обходиться с Господним текстом. Это безобразие. Ему мешала правильно переводить его конфессиональная зависимость.
— Коран должен переводить мусульманин?
— Только мусульманин! Академик Крачковский не был мусульманином, но он был арабистом, и он был четным и порядочным ученым. Знаете, когда я в молодости подрабатывала переводами в ВИНИТИ, я применяла научно-техническую методологию, которая необходима, чтобы правильно перевести технический текст. То же самое сделал Крачковский. Я по образованию синхронный переводчик - в институте меня готовили на переводчика в ООН, я знаю технику перевода великолепно, знаю, как это делать. Вот это и сделал Крачковский. Поэтому я и уважаю этого ученого - у него великолепно использована научно-техническая методология. Но здесь не учтено, что научно-техническая методология перевода технического текста не применима к Писанию. Господне Писание не подчиняется этим законам. В Господнем Писании есть Нечто. Я бы определила это Нечто так: Господня свобода. Господь свободен в своем словесном изъявлении, и эта свобода выходит за рамки всего того научно-технического, которым мы (люди) связаны, а Он - нет. Мы не можем себе позволить переступить за это. И когда производится перевод Господнего Текста - нельзя руководствоваться научно-технической методологией. Здесь мало того, что вы даже конфессионально задействованы, здесь еще должна быть задействована генетическая культура духа.
— Но Османов, например, генетически принадлежит к исконно мусульманскому народу, а вы исконная русская.
— Культура духа не принадлежит этносу. Это генетически сложившаяся свобода видеть то, что не видит простолюдин. Когда в нашем гимне пелось "кто был ничем, тот станет всем" - это самое страшное. Люди не равны между собой духовно, культура духа наследуется генетически. Тот, "кто был ничем", должен бы был провести три, четыре, пять поколений на другом уровне, для того, чтобы "стать всем". Когда Муса 40 лет водил людей по пустыне, и преобразовывал менталитет раба в менталитет "избранного народа", вот это и было очень важным предопределением к роли "избранного народа", по сравнению с тем, что они имели как народ-раб у египтян. Ведь у высочайше образованных фараонов они были рабами, и поэтому их менталитетом - был менталитет рабов. Нельзя говорить о переводе коранических Текстов, людьми, сформировавшимися в советских условиях, с обязательными, как вы знаете, партбилетами в кармане. Тем более нельзя допускать, чтобы решение о переводе Корана принималось на какой-то парткомиссии, т.е. чтобы такое решение принималось в советском институте востоковедения.
— Поэтому я считаю, что Коран должен переводить только мусульманин, не обязательно этнический мусульманин, но это должен быть человек, который настолько сильно уверовал, что, как в Коране написано, (39:23): «у него кожа сжимается на теле» при чтении. И еще Коран нужно обязательно переводить с ниятом. Иначе, перевода не будет. Иначе, получится такой перевод, который не обратит ни кого в истинную веру.
— Вы знаете, я читал Коран, перевод, конечно, я же не знаю арабского языка... Первый раз - я ничего не понял. Я тогда не был мусульманином. С началом Чеченской войны я начал интересоваться Исламом. Потом я принял Ислам, честно скажу, благодаря чеченцам, наблюдая, как они сражаются за свою свободу. И когда я начал читать Коран, будучи уже мусульманином, второй раз - я совершенно иначе читал.
— И третий, пятый раз выбудете тоже совершенно иначе читать. Вы знаете, я перевела Коран десять лет назад. Недавно, я открываю его в произвольном месте, начинаю читать, и думаю: "Как же я этого не видела? Это же закон перехода количества в качество Гегеля!", помните, тот который Энгельс так нагло взял и выдал за свой пример. Не читайте Коран подряд! Просто открывайте произвольную страницу и начинайте читать. И вы увидите, что остановиться вы просто не можете. Вы будете ошеломлены тем, что с вами происходит. Я знаю, казалось бы, Коран наизусть. Я его перевела. Но когда я открываю его и произвольно читаю - мало того, что не могу остановиться, я еще вижу то, что не видела, например, десять лет назад. Это любопытнейшая вещь. Это Книга книг! Это потрясающе. Это невероятно.
— Вы хотите сказать, что в Коране много слоев, и человек видит эти слои, но только те, которые ему Всевышним позволено видеть в данный момент?
— Безусловно! Вы совершенно правы. Когда вы прочтете через два года: Хотя, зачем, через два года? Вы можете через два месяца увидеть абсолютно другой смысл, в зависимости от того, как вам это все открывается! И вы впадаете в такой транс! И когда человек впадает в такой транс - он сразу все видит. Это потрясающе. Это невероятно. Вы настолько ошеломлены, что не можете говорить.
— Один мой знакомый, он атеист, сказал мне такое: "Я прочитал Коран, мне не понравилось", - он сказал это так, словно речь шла о детективе. Для него это закрыто? Нужно быть мусульманином, чтобы читать Коран?
— Прагматикам и атеистам нельзя начинать читать Коран. Поэтому я таким людям обычно говорю: «Нет, нет, нет! Вы не читайте Коран! Читайте комментарий, который вводит вас в курс того, что происходит - в атмосферу стиха». Я так разговаривала с депутатом Зоркальцевым, который в Государственной Думе является председателем комитета по религиям. Вы знаете, он коммунист. Я ему сказала: "Я вам передаю свою книгу, но не читайте ее с начала. Вы прочитайте, прежде всего, 200 страниц комментариев". Он так и сделал. После этого он позвонил мне домой и сказал: «То, что я прочел, это знание, оно убеждает». Он не примет Ислам, я в этом уверена, не примет никогда христианство, не примет иудаизм. Но какая-то первая задвижка в его душе уже открылась.
— Теперь вот такой деликатный вопрос. Вы мусульманка, русская женщина - переводчик Корана.
— Что мне ни как русские не могут простить.
— Я не об этом. Но для мусульман: Это же нонсенс: женщина - переводчик Корана?
— Посмотрите на эти фотографии. Меня признают во всем мусульманском мире. Вот шейх Танауи - шейх каирской Научно-исследовательской Исламской Академии аль-Азхар аль-Шариф, а вот я рядом. Он мне сказал: «Вы первая, единственная и последняя женщина, которую я принимаю, но я принимаю Вас, потому что Вы переводчик Корана!» А это муфтий Сирии, я рядом. А это Роже Гароди. С кем в России Роже Гароди еще снимался? А со мной он снялся - это я у него на дне рожденья. Арабский мир меня принимает. Теперь я могу себе сказать, что я мусульманка до мозга костей. Я могу сказать, что не приняла Ислам, а вернулась в Ислам. Мы все возвращаемся в Ислам независимо от пола и национальности. Я знаю, что родилась мусульманкой. Поэтому я чувствую себя исключительно комфортно. И именно мусульмане арабского мира, дали мне эту возможность. И мусульмане Ирана дали мне возможность чувствовать себя комфортно. А здесь, в России, я чувствовала себя исключительно дискомфортно, пока не уехала в арабские страны. Здесь в России были очень большие нападки на меня. Русскоязычные, и мусульмане, и немусульмане, не простили мне того, что они не смогли сами сделать за 80 лет. Я перевела Коран, а они все это время просидели на кафедрах арабистики. К тому же, мой перевод - это перевод в стихах, в той форме, в которой Коран и был низведен.
— Они не смогли мне простить, что не арабистка, ученая, не занимающаяся арабской филологией, на том уровне, на котором они ее знали, да к тому же еще и женщина, взяла да и перевела Коран. Но как только меня приняли там, в арабском и мусульманском мире - я от этого чувства освободилась. Когда я уезжала из академии аль-Азхар аль-Шериф - у них были слезы в глазах, они сказали мне: «Вы уже наша семья». Я ездила туда пять раз в тот период работы, когда там проверялся мой текст. Мы много времени просидели вместе с замечаниями, которые у них были. Это были очень интересные, очень важные, для меня, замечания. У нас было пять очень продуктивных встреч. И когда мы расставались - мы были самыми любящими друзьями, одной семьей. И когда я это признание получила - у меня весь дискомфорт, связанный с непризнанием в России, был исчерпан - он просто испарился.
— И сейчас я начала чувствовать себя комфортно даже здесь в России, рядом с людьми, которые меня раньше не принимали, но в связи с моим успехом и признанием арабского мира, вынуждены были принять. Но это не добровольное признание. Я сама даже не пошевелила и пальцем в этом направлении, это само собой как-то произошло. Но самое главное, что меня принял весь мусульманский мир. Вы знаете, что такое признание Исламской Академии аль-Азхар аль-Шериф в исламском мире? Это всё! И когда мою книгу напечатал фонд президента Объединенных Арабских Эмиратов, который предварительно затребовал от аль-Азхар аль-Шериф документ о том, что они согласны - для меня это было всё, последнее, что убрало мои тяготы. Президентский фонд запросил Академию аль-Азхар аль-Шариф, разрешают ли они печатать этот перевод, а они ответили, что приветствуют печать и тиражирование. И это решило все - я вернулась в Россию победителем.
— А новая редакция, тоже будет направлена в Исламскую Академию аль-Азхар?
— Безусловно. Разрешение, которое было получено, было дано только на тот текст, который был завизирован. А это будет новая редакция, хотя в смысловом отношении она практически не отличается, но текст выправлен, т.е. изменен. Я сделала очень важную вещь: раньше, когда не было единогласия у комментаторов, я писала, что не существует единого мнения относительно перевода этих строк. Поэтому я давала в порядке приоритета три разных варианта. Теперь я сделала в качестве приоритета тот вариант, который считаю важным. Я застраховала разночтения. Раньше я давала в тексте один вариант, а в комментариях еще два. В новой редакции текста я даю тот вариант, на котором остановился этот справочник, о котором я уже говорила, а в комментариях даю все остальное. Количество комментариев у меня увеличилось. Я сделала такой важный дипломатический ход, прежде всего для ученых, которые будут читать мой перевод.
— В Исламе, всегда очень важна точность.
— Да, это чрезвычайно важно, особенно, концептуальная точность. И я уже говорила, что была очень рада той благодати, которая на меня снизошла, когда обнаружилось, что у меня нет радикальных отличий от вышедшего справочника. Нет того, что нарушило бы смысловую канву. Были какие-то неточности, не принципиальные, не концептуального плана. Сейчас выровнено все, аль-Хамду Лильля, и я бесконечно счастлива! Думаю, что читатель получит тот текст, который ему нужен.
— Спасибо, мне было очень интересно. Уверен, что и читатели (P.S: название сайта скрыто), с большим интересом прочитают это интервью.
|
