Ислам больше чем религия
Инесса Зотова
Наш Мир от 7 сентября 2007
На сегодняшний день существует 106 переводов Корана на английский язык, чуть меньше ста на французский и немецкий. На русском языке со времен Петра I известно семь переводов!
Просветительские беседы Валерии Пороховой о сущности Ислама, Священном Писании мусульман – Коране собирают по всему миру многотысячные аудитории. По глубине знаний предмета, эмоциональному воздействию и силе убеждения они сродни блистательным проповедям. Не стал в этом смысле исключением и наш город. Поэтому для алмаатинцев каждый приезд столь дорогого гостя — настоящий праздник, пропустить который было бы непростительной ошибкой. После одной из таких встреч мы и попросили поделиться Валерию Михайловну своими мыслями о самом насущном...
— Валерия Михайловна, Вы всегда собираете полные залы. Никогда не задавались вопросом, сколько людей принимают Ислам, послушав вас?
— Вообще-то я для себя такой цели не ставлю. Мне просто хочется, чтобы как можно больше людей постигли мудрость Священного Корана, испытали такую же радость, как некогда я, впервые постигнув его суть. С тех пор я не перестаю восхищаться этим Шедевром. Могу бесконечно цитировать Коран, в котором можно найти ответы на все волнующие вопросы. И если, послушав меня, так стремительно растет число моих единоверцев, это может значить лишь одно: мне удалось достучаться до их сердец и заронить в них семена милости и доброты. Эти люди на верном пути и не смогут причинить зла. Я убеждена, что мусульманин, читающий Коран, террористом не станет никогда.
Что же касается Ислама, то постараюсь сказать коротко, обозначить самую суть его, так как вопрос этот очень всеобъемлющий.
Итак, Ислам в моем представлении — это гораздо больше, чем просто вера в Высший разум и следование определенным правилам. Ислам — это образ жизни. Нам не нужно никакое внешнее, социально-политическое оформление нашей жизни, надо просто жить по — мусульмански.
Ислам — это единственная религия, наименование которой не связано с именем ее носителя, как, скажем, в буддизме (от Будды) или христианстве (от Иисуса Христа), иудаизме и т.д. Ислам сам по себе самодостаточен, и не приемлет никакого давления при его принятии. Если же это делается под давлением родителей, родственников или еще кого-либо, то такое обращение не будет принято Богом. О том, какой должна быть проповедь Ислама, находим указание в Коране: «Зовите Бога мудростью и красотой вещанья. И убеждайте несогласных мягкостью речей. А коль они вас не поймут, скажите: «Мир» и уходите».
Ни одной религии не свойственна такая толерантность, как Исламу.
Я никогда не устану повторять, что для меня нет в мире авторитета более высокого, более значимого, чем Коран, и вот как об этом говорится в священной книге мусульман (5:48): «И если бы желал Аллах, Он сделал бы вас всех одним народом…».
Это надо понимать так, что Всевышний своим волеизъявлением мог сказать: «Значит так, отныне все вы – мусульмане». Но, создав любимейшего из своих творений – человека, и наделив его самым мощным инструментом осмысления — мозговой деятельностью, Господь предоставляет человеку дар свободы принятия решения. Это самый большой дар, о каком можно мечтать.
— И потомственная дворянка с немецкими корнями никогда не сомневалась в своем выборе?
— Я очень счастлива, что успела принять Ислам и обрела свой путь.
— А как быть с мусульманами, совершающими террористические акты, они ведь тоже считают, что исполняют заповеди Корана?
— Экстремизм — это выход за пределы дозволенного, общепринятого, что от первой страницы до последней отвергается Кораном. В нем постоянно идет напоминание — «излишествам не предавайтесь». То есть Всевышний призывает к умеренности. «Я создал вас умеренным народом», — говорит Он. И вдруг нам навязывают экстремизм. Какой может быть экстремизм в Исламе? Само сочетание слов «исламский экстремизм» — не что иное, как филологическая абракадабра, не имеющая право на существование. Судите сами. В переводе с арабского ислам (три составляющие его слога «са», «ля», «ма») означает «мир», «спокойствие», «доброжелательность» и даже «хорошее намерение». Разве может быть «спокойный экстремизм», или мирный, или доброжелательный? В Коране говорится: «И не убей ты душу, что Господом твоим освящена была…». И когда этих нелюдей, которые совершают теракты, называют мусульманами, или от их рук взрываются дома, где мирно спят дети, женщины, старики, то есть идет массовое убийство невинных душ, у меня разрывается сердце. Могут ли истинные мусульмане мира делить ответственность за подобные преступления с этими людьми? Конечно, нет. Это не Ислам. И о каком же рае, куда так стремятся попасть, прикрываясь именем Бога, опоясанные взрывчаткой самоубийцы, может идти речь, если они своим поступком, принесшим столько горя и слез, навсегда отрезали себе путь на небеса, а на земле покрыли себя позором?! С точки зрения Ислама это обычное самоубийство, которое Всевышний отвергает.
— То есть нельзя вести войну за пределами собственной территории?
— Да, а так же совершать диверсионные акты. Другое дело, когда враг перешел твою границу и война навязана извне. Но и здесь Коран великолепно расписывает этику ведения войны: нельзя, скажем, загрязнять питьевые источники, сжигать деревья, уничтожать посевы, убивать тех, кто с вами не воюет — женщин, детей, стариков и даже мужчин, у которых нет в руках оружия и т.д. Прислушайтесь, как мудро звучит аят (2:190): «Сражайся за Господне дело Лишь с тем, кто борется с тобой, Дозволенного грань не преступай, - Аллах не любит тех, кто преступает (Пределы, установленные Им)».
— В своих речах вы постоянно ссылаетесь на Коран, очень много аятов читаете наизусть, причем с неизменной улыбкой. Понятно, что это ваша любимая Книга, которой отдано столько лет труда. И все же, как вы решились на такой шаг?
— Мне часто приходилось слышать от искренне уважаемых мною мусульманских священнослужителей, что Коран переводить нельзя: «Надо обучать людей арабскому языку, чтобы они могли читать его», — говорили они. «Как же так», — недоумевала я. Каким образом Господне Руководство, как называют эту священную книгу, может проникнуть в души и умы людей иначе, как через тот язык, на котором они думают, общаются, пишут, дают оценки происходящему?».
Как бы прекрасно человек не владел иностранным языком, все равно он мыслит, постигает смысл прочитанного, анализирует и формирует свои ценностные ориентации гораздо лучше и продуктивнее на родном языке, с которым он рос, мужал, преисполнялся мудростью. Возможно ли Писание, осмысление которого ему особенно необходимо для выработки своей системы взглядов, давать ему через иностранный язык, да еще такой трудный, как арабский?
Все это и подвигло меня взяться за этот труд. Отчетливо сознавая, что любой перевод, каким бы совершенным по форме и точным по содержанию он ни был, он всегда будет отличаться от оригинала, я все же до конца не представляла всех трудностей, с которыми мне пришлось столкнуться в работе. Не знаю, смогла бы я довести задуманное до конца, не сложись так обстоятельства и не окажись рядом столько доброжелательных людей, благословивших меня. Я писала «Переводы смыслов Корана» в Дамаске, в семье свекра-шейха, под неукоснительным оком верховного муфтия Сирии. В моем распоряжении были сотни томов тафсиров, из которых при малейшем сомнении мне вычитывался соответствующий текст моим мужем д-ром Мухаммадом Саидом аль-Рошдом. И вообще я купалась в атмосфере любви и тепла и в них черпала силы, и я бесконечно счастлива, что мой труд так высоко оценен и столько русскоязычного населения сможет постичь красоту этого божественного творения.
«Как своим необычайно глубоким содержанием, так и своими богатейшими языковыми средствами Коран, безусловно, может претендовать на положение одного из величайших литературных шедевров человечества» — такова оценка Корана одним из лучших английских переводчиков этой книги — Артура Дж. Арберри в его предисловии к оксфордскому изданию Корана на английском языке, вышедшего в 1969 году, и я полностью разделяю точку зрения одного из крупнейших арабистов Великобритании. Коран явился тем сводом конституционных и морально-нравственных уложений, который породил, сформировал и дал необозримо долгую жизнь государственности, не имевшей прецедентов в истории.
Мне бы очень хотелось надеяться, что русский перевод смыслов Корана в стихотворной форме, может внести несколько большую эмоциональную и стилистическую приближенность к оригиналу, нежели традиционные академические издания. Мои скромные усилия не могут претендовать на сколь — нибудь значимую долю передачи божественной красоты айятов Корана, небесной музыки его стихосложения, но это желание хоть в какой-то мере погрузить русскоязычного читателя в атмосферу стиха Господнего Руководства. Я убеждена, что каждый разумный и серьезный читатель обнаружит неожиданно для себя внутреннее удовлетворение и своего рода просветление от соприкосновения со Словом Господним, которое не оставит его безразличным и чей исполненный глубокого смысла, необычайно торжественный стих будет долго волновать его воображение.
Очень хочу, чтобы вы так же, как я «заболели» этой Книгой, были ею потрясены и ощутили огромную потребность читать и читать ее. Чтобы у вас все трепетало в душе, когда вы будете ее открывать. Конечно, я не могу претендовать на миллионную долю красоты передачи этого изумительного текста, но пусть то немногое, что мне удалось сделать, проникнет в ваше сердце.
Я искренне завидую тем, кому только предстоит знакомство с этим поистине уникальным по стихосложению, торжественному восхвалению и бытовой мудрости сводом морально-нравственных, религиозных, гражданских, политических и юридических норм, переданных нам Пророком Мухаммадом (с. а. с.). Совершенно уверена, что эта книга станет вам поддержкой и утешением в минуты печали и горести, в ней вы найдете ответы на свои самые злободневные вопросы и именно она укажет единственно верный путь из казалось бы безвыходного положения.
— Спасибо, Валерия Михайловна, что нашли время для беседы. Надеюсь, читатели нашей газеты последуют вашему совету.
|
