|
Родилась я в знатный род Пороховых и ответственность за эту честь вменялась мне с раннего детства. Началось всё с фамилии: ведь в те ранние века фамилии давались семьям исключительно по роду их занятий – Кузнецовы, Хлебниковы, Гагарины, Нарышкины, Пушкины, Пороховы… Географию родословной Пороховых последних двух столетий можно означить предместьями Санкт-Петербурга: Царское Село, Стрельна, в соборах которых были крещены все четыре девочки: Вера, Надежда, Наталья и Нина – дочери потомственного дворянина Павла Константиновича Порохова и его жены немецких кровей Александры Леонардовны, прибывшей из Германии для заключения брака.
 
Александра Леонардовна (бабушка Валерии) с дочерьми.
Александра Леонардовна, как впрочем, и большинство жён приближенных к Императорскому Двору особ, была крещена из лютеранства (католической деноминации) в православие с наречением имени Александра. В доме, как полагалось, всегда было от шести до восьми человек прислуги и, естественно, кучер на выездной карете. Давались ежегодные балы до 1914-го года, о которых многими годами позже, рассказывалось в малейших деталях за семейными «круглыми столами», так как к 1914-му году девочкам было уже от восьми до четырнадцати лет, – тот самый возраст, когда девочки особо внимательны к украшениям и туалетам своих родителей. После 1920-ых годов, когда им наступил возраст помолвок и вступлений в брак, девочки расцвели в своей необычайной красоте и многочисленных талантах: все прекрасно играли на фортепиано, замечательно пели, говорили на двух-трёх иностранных языках и обладали прекрасным вкусом.
 
Надежда Павловна Порохова - мама Валерии.
 
Вера Павловна Порохова.
 
Наталья Павловна с мужем Владимиром.
|
Наталья Павловна Порохова.
|
Такими же изысканными и величавыми были их мужья и многочисленные поклонники (Аркадий Гайдар с неизменными белыми хризантемами, Владимир Маяковский с романтическими письмами, композитор Дмитрий Покрас с прекрасными музыкальными посвящениями…). Но наступили жестокие, бесславные 1930-ые и -40-ые годы, катастрофические для всей династии Пороховых: вся мужская половина семей была расстреляна, женская – разбросана по всей территории страны Советский Союз от Коми АССР до «АЛЖИРА» - Акмолинского лагеря жён изменников Родины в Казахстане. Все семьи Пороховых претерпели за этот срок четыре конфискации имущества, с изъятием всех фамильных ценностей и реликвий. Продолжателями династии Пороховых остались два мальчика и одна девочка, все от разных сестёр. Мальчикам не удалось достичь преклонных лет и на настоящий момент единственной наследницей славы знатного рода Пороховых является Валерия Михайловна Порохова, её двое сыновей, Андрей и Халид, и внук Амир Андреевич Порохов.
|
Нина Павловна Порохова.
|
|
|
Андрей
|
Халид
|
Амир
|
|
В мае 1945-го закончилась Вторая Мировая.
На радостях великий вождь страны-победителя Иосиф Сталин выпускает из лагерей женщин и жён «политических». Надежда Павловна с маленькой Валерией на руках с оптимизмом и радостными планами на будущее (что было так характерно для всех без исключения Пороховых!) выходит за ворота лагеря. Она ещё совершенно не имеет представления о том, что её муж – немец по отцу и англичанин по матери – давно расстрелян, а воссоединение с матерью и сёстрами в Москве невозможно, так как бывшим «политическим» в столичных городах Советского Союза проживать запрещено. Делать нечего!
На географической карте страны Надежда Павловна выбирает исключительно по рациональным соображениям город Винницу, Украину: на берегу Южного Буга, утопающую в зелени, фруктах, овощах, с чрезвычайно благоприятным климатом, и при всём при этом - большой областной центр со многими институтами, роскошной филармонией и очень интеллигентной публикой. Десять лет, прожитых в этом городе, навсегда останутся в памяти радостным десятилетием в жизни Валерии. Мама – старший преподаватель медицинского института г. Винницы терпеливо и с неиссякаемой надеждой ждёт возвращения мужа, не подозревая ни на минуту, что он уже давно расстрелян. А у Валерии начинается сознательная жизнь, полная творческих мечтаний - начало балетной школы, первые аккорды на фортепиано, первые мазки на холсте, первые концерты в филармонии, первая школьная любовь…
|
Мама Валерии - старший преподаватель медицинского института г. Винницы
|
|
|
всё-всё первое, но и, конечно, первая физическая травма, когда навсегда и в небытие уходит задуманный и загаданный профессиональный театр, танцы, фортепиано, а с ними – кинематограф. Но и здесь сработал такой истинно Пороховский оптимизм! Полюбилась математика, а с ней амбициозное стремление победить на конкурсе, олимпиаде, найти решение «нерешаемому».
|
Лера в пачке.
|
Лере 8 лет
|
|
|
|
В конце 1950-ых наступает Хрущёвская оттепель и все Пороховы возвращаются в родную Москву. После реабилитации рассчитывать больше, чем на комнату в коммунальной квартире не приходилось. Это был для Валерии первый год после окончания школы в Виннице. Не было никаких сомнений – МГУ, мехмат! И тут случилось… «…какой мехмат! Пороховы никогда не занимались точными науками!» - «Мама! Может быть, они были просто к этому не способны! А может быть, были способны те – далёкие, о которых ты просто не знаешь!» - «Валерия, нет, нет и только нет!»
Документы были поданы в Московский институт иностранных языков им. Мориса Тореза, в последний день работы приёмной комиссии, при конкурсе 24 человека на место. Первый экзамен по сочинению, как всегда оправдывалось на практике, исключал 50% абитуриентов, и именно, на этот экзамен Валерия явилась без экзаменационного листа с фотографией. Это был провал, девочке с косичками и большими бантами за ушами сказали: «Ничего страшного, ты еще маленькая, придёшь на следующий год».
Но Валерия всегда находила решение: «Я напишу сочинение за два часа, вместо четырёх, сдам его вам, поеду за экзаменационным листом и привезу его вам до окончания экзамена». Когда, спустя два дня, Валерия приехала за результатом, она ещё не дошла до списков абитуриентов, допущенных к следующим экзаменам, когда увидела члена приёмной комиссии, который согласился на её вариант сдачи письменного экзамена: «Простите, пожалуйста, где здесь списки результатов экзамена?» - «У тебя пять», - был ответ. «Почему Вы так думаете?» Ответ: «Потому что на всём потоке одна пятёрка». Экзамен у Валерии по английскому языку принимала сама Зоя Васильевна Зарубина... об уникальной судьбе которой Валерия узнала гораздо позже, сорок лет спустя!
|
"Весна на Заречной улице"
|
|
Независимый характер Валерии в отстаивании своей логики и знания давал себя знать и позже, но не всегда “во благо”. Так, на госэкзамене по марксистско-ленинской философии у себя в институте им. Мориса Тореза (Лингвистический Университет в настоящее время) Валерия заявила, что революцию в России 1917 года совершили эсеры, плоды же пожали большевики, - за что получила первое “удовлетворительно” в своей жизни, - вполне по заслугам! Второе “удовлетворительно” последовало несколькими годами позже опять-таки на госэкзамене по окончании факультета философии при Доме Ученых в Москве на Причистинке. Когда экзаменатор попросил ее ответить на вопрос о противоречиях в философских воззрениях Гегеля, Валерия искренне удивилась: “Я не вижу никаких противоречий. Философия Гегеля научно выдержана, логично построена и очень мне импонирует.”
Последние два курса института были связаны с началом любви и дружбы с Зоей Михайловной Цветковой - гениальный учёный, уникальный творец прекрасного, не идущий ни на какие компромиссы с посредственностью, пошлостью и хамством. Она присутствовала на гостевых креслах английского парламента и была другом принцессы Анны, и мы всей группой готовили квартиру Зои Михайловны для встречи в ней принцессы.
|
|
|
Зоя Михайловна Цветкова
|
Я защищала диплом на английском языке под руководством этой уникальной женщины, после чего госпожа Цветкова стала настоящим другом семьи и приходила в дом поздравить меня сначала со вступлением в брак, а позже с рождением первого сына Андрея. Да и сейчас, я часто вспоминаю лекции Зои Михайловны, которые всегда проводились по одному сценарию: огромный зал, переполненный всем профессорско-преподавательским составом института вместе со студентами, сидящими не только на стульях и подоконниках, но и на ступеньках всех проходов, а Зоя Михайловна, заложив руки за спину, причём в одной из рук почему-то всегда был портфель, ходила по длиннющей трибуне из одного конца в другой, чуть опустив голову,
|
|
|
и говорила…говорила на таком сказочно-прекрасном английском, что мне хотелось плакать от умиления.
Учёба в институте ознаменовалась также моим вступлением в «трудовую жизнь». Что означают кавычки? А то, что ни одни летние каникулы не прошли в отдыхе. Скорее отдых-то был, но в совершенно нестандартной форме. В те времена в Москве в летние месяцы, как правило, проводились бесконечные научные симпозиумы, конгрессы и международные выставки, и институт им. Мориса Тореза, естественно, был главным поставщиком переводческого персонала для них. Для меня это была отнюдь не только богатая языковая практика, но и выход на знакомство с людьми совсем иного мира, иной культуры, иного менталитета, иных возможностей: Clyde Emery (Emery Tumour Group, Los Angeles, USA), Nathaniel Queen (Bristol, the U.K.), Samual Bose (National Professor). Они легко становились мне друзьями, я получала многочисленные письма и посылки книг, роскошные музейные альбомы и поздравительные открытки. Многие из этих друзей приезжали в Москву уже только для встречи со мной… Но всё это было возможным только во время учёбы в институте.
|
Фото на удостоверение допуска к работе с иностранцами.
|
|
|
В конце последнего курса института я выхожу замуж. И спустя два месяца меня по распределению зачисляют преподавателем кафедры ИНО МИФИ. Институт, закрытый по форме, со всеми вытекающими отсюда последствиями: прекращение зарубежных связей, никаких связей с иностранцами в своей стране и так далее. Но несмотря на такие, казалось бы, дорогие потери, МИФИ дал мне несопоставимо больше: такое количество высочайших интеллектуалов, такая высокая планка научных, моральных и этических ценностей буквально сразили меня. Это был практически мужской ВУЗ, с женским лицом ИНО (кафедры иностранных языков, а точнее единственного иностранного языка – английского). Студенты шутили: «У нас ин.яз. с лёгким физическим уклоном!» И действительно, их узкая специализация требовала знания английского языка на уровне чтения закрытой американской литературы по специальности без словаря.
И здесь, естественно, домашние и классные лабораторные работы по языку в лингафонных кабинетах, сдача «тысяч» не только из «Physical Review», но и по политике из текущих газет, курсы лекций по некоторым предметам (по ускорителям, к примеру) читались на английском языке. А на курсовых собраниях официально говорилось, что студенты тратят на занятия и, далее, на подготовку к семинарам следующего дня-18 часов в сутки! И никто, почему-то, не роптал, ведь еще при поступлении каждый знал, что идет учиться в МИФИ и пыжился от гордости. В МИФИ учились не просто студенты, а студенты-уникумы, и учить их было просто в радость. Мы все знали это, и испытывали гордость за сопричастность к жизни этого ВУЗа, который жил своей собственной жизнью, по своим собственным законам и правилам. Здесь читали свои стихи Евгений Евтушенко и Белла Ахмадулина после того, как их изгнали из Союза Писателей СССР. Здесь играла «Машина Времени» Андрея Макаревича еще тогда, когда они и не помышляли о залах зрителей. Здесь получали трибуну опальные таланты и мудрецы…
|
Зачет по англ. языку на 9-м семестре МИФИ.
|
|
Валерия со старшим сыном Андреем.
|
Ровно через год по поступлении на работу на свет появляется мой первый сын Андрей. Все Пороховы сияют от счастья-наследник! Андрей-Первозванный! И, конечно, без всяких вопросов-Порохов! и только Порохов! Восторг семьи был несколько омрачен последовавшим через три года после рождения сына разводом. Но Боже Милостивый! Только через семь лет стал ясен Замысл Твой!
|
|
Муж Мухаммед.
|
В доме, где я проживала уже в отдельной квартире с мамочкой, Надеждой Павловной, и сыном Андреем, этажом выше снял квартиру сирийский студент из Дамаска, приехавший в Москву на учебу в МАМИ с последующей аспирантурой в МИСИ. Итак, Мухаммед Саид аль Рошд…
Он сделал мне предложение руки и сердца на шестой день после знакомства и, естественно, немедленно получил категорический отказ. Во-первых, я работала в закрытом ВУЗе и несла сознательную ответственность за специфику моей работы. Во-вторых, я прекрасно осознавала, что вся семья никогда не примет мой брак с иностранцем-иноверцем. И, наконец, в-третьих, я не была влюблена даже на самую малость.
|
|
Но, дав отказ, я по незнанию пренебрегла особенностью менталитета восточного мужчины, сильного и принципиального в достижении своих желаний… Мухаммед взял академический отпуск в институте и за восемь месяцев влюбил в себя не только меня, мою маму, Надежду Павловну, но и всю семью в целом.
Бледнолицые и голубоглазые, они были очарованы огромными черными глазами под необычайно длинными, растущими веером ресницами, густыми черными слегка вьющимися волосами, сильными бронзовыми руками и, наконец, умением смеяться до слез. На семейных «симпозиумах» стали поговаривать о необходимости оздоровления и омолаживания Пороховского рода вливанием «новой» крови, о переходе устоявшегося рецессивного гена (голубые глаза, бледная кожа и льняные волосы) в доминантный (черные глаза и волосы, чуть смуглая кожа) и тому подобное.
|
|
|
Мухамед и Халид.
|
Итак, спустя восемь месяцев после первой встречи я выхожу замуж за Мухаммеда Аль Рошда, иностранца, гражданина Сирии и плачу за семейное счастье несказанно высокую цену - покидаю МИФИ, оставляя в нем счастливейшие годы зрелости, безграничной любви к работе. Это был тот самый единственный грех, который ни одно режимное учреждение Советского Союза своим сотрудникам не прощало… Я в единочасье лишилась всего, что грело, питало, творило и взращивало плоды. Душа болела и хотелось плакать. Все вокруг померкло. Казалось, я была выброшена в совершенно иной, неведомый мне доселе мир, - мир каких-то совершенно иных ценностей, иных отношений, иной речи.
Все изменилось с рождением моего второго сына Халида. Он стал моим вторым раем, занял все пространство, все время, все мысли и чаяния…
Я думаю, в каждой семье появление ребенка полностью меняет климат в доме. Рождается новая жизнь, воздух наполняется абсолютным блаженством, радостью и умиротворением. Единственно, кого эта божественная крошка обидела, была Надежда Павловна, ставшая уже второй раз бабушкой: у второго внука те же огромные голубые глаза, что и у первого - Андрея, те же русые волосы…
|
|
Но совершенно разный, нет, скорее другой, норов! Нет какой-то особой холодной сдержанности, формирующей стиль речи, какой-то особой осанки, (несомненно обидной) высокомерности, педантичности в одежде и мыслях, классической изысканности вкуса...- всё это первый старший – Андрей Порохов. Но как много другого, не менее достойного – в младшем, Халиде: быстрый ум, грамотная ответная реакция на любую акцию, подчас неожиданное, но (впоследствии проверенное временем) всегда правильно принятое решение, исключительная избирательность в расстановке приоритетов, требование к доведению до совершенства, как правило, в сочетании с эстетикой, всего, что находится рядом. Надежда Павловна любила часто говорить о внуках: «Андрей – аристократ в полном значении этого слова. Халид – гений, без всяких прилагаемых значений.»
Оба грамотно социализированы, каждый в своей сфере знания и работы, - оба умны, самодостаточны, порядочны, иными словами, достойные продолжатели славного рода Пороховых.
|
Старший сын - Андрей.
|
Младший сын - Халид.
|
|
|
К этому времени прошло пять лет с момента начала «карантина», связанного с «наличием допуска» (к закрытой информации в МИФИ), что шло отдельным пунктом в анкете на получение загранпаспорта на выезд за рубеж, - в моем случае – в Сирию, к родителям мужа. Это был г.Дамаск, май 1981г.
|
|
Дома в Дамаске.
|
|
|
Читать дальше "Начало работы над Кораном". |
